"лишь покуда я сам не участник, покуда я в лучшей из ниш — не слишком привязанный к другу, не слишком суровый к врагу. Покуда я еду по кругу, а в круг проскочить не могу. Покуда я спящий. Покуда за мной ни грехов, ни заслуг. Покуда поет из-под спуда душа моя — замкнутый круг." "Сон о круге", Быков.
Ректор как-то очень уж осторожно стучит кулаком по столу: - Дырку над тобой в небе , Пондохва, сколько это может продолжаться? С тех пор, как ты в последний раз ушел на каникулы, один профессор, которому ты обещал сдать, вообще умереть успел! Лойсо насмешливо улыбается и, как всегда, смотрит куда-то сквозь. - Да я и сам немного удивлен. - отвечает спокойно. Каждый раз, когда он возвращается обратно, ему докучают расспросами - одними и теми же. Видно, прав был тот старик, нагадавший ему в песках Хмиро жизнь - замкнутым кругом, звонким обручем. Реальность виднеется как сквозь мутную воду, прошлое путается с настоящим, так что неудивительно, что он пробыл здесь так долго. Чья-то смерть - это все-таки способ чувствовать себя живым, а значит и образ жизни. Лойсо, наверное, даже подарок им делает, лишая бессмысленной вечности и давая возможность стать кем-то другим. Подарки ведь имеет делать смысл только такие, каких сам не получишь никогда. Когда ты злишься, для тебя нет ни настоящего, ни прошлого, ни будущего, ни необходимости сходить с ума окончательно в попытках понять, кто ты, есть только ты - бессмертный, злой, пламенный и бесконечно реальный. Пондохва задумчиво смотрит в белое небо, расчерчиваемое полетом птиц как поле для какой-то странной игры. Долго пребывать в покое вредно, слишком уж легко раствориться в окружающем, как эти грешные птицы, так уже тысячу раз было и сотню будет, но сейчас - нет. Пока тебе больно и ты умеешь злиться - ты жив, а это не слишком большая цена за сладкую возможность существовать, несмотря на то, что время рассыпается в неумелых руках пеплом и реальность не изранить больше, чем ты ее уже изранил, сражаясь с ней и проливая ядовитую кровь.
Лойсо встает с песка, злой и взрослый. Да, сбежал от смерти - только жизнь свою замкнул в круг так, что даже сны об этом. Пока нельзя выбраться - время ждать и вытряхивать из сандалий песок, зная, что сбежать можно, хотя и непонятно как, ведь... Так уже было - тысячу раз и сотню раз будет.
Брат мой сводный, Брат мой с перевала, Что мне делать с сердцем, Что болеть устало? - Черный камень Заменит сердце - Ай-яй-яй-яй, Черный камень...
В стенах Высокой Школы Холоми время не чувствуется. Минуты или часы сливаются в одно целое, становятся абстрактным понятием "время". В стенах Высокой Школы Холоми иногда бывает тихо. Тишина понятие субьективное, она может быть наполнена голосами или шумом. В стенах Высокой Школы Холоми тишина становится временем. Оно капает сквозь пальцы и исчезает, впитываясь в ткань мироздания.
В первый раз там шумел лес. Высокий и светлый, наполненный жизнью и радостью предстоящей весны. Я прошелся по нему, глядя на деревья и жмурясь от солнца. Год обучения и наконец-то передышка, каникулы, перерыв. Я старался запомнить каждую секунду, пользовался каждым мгновением.
Через год я видел старость и разрушение. Лес темнел, гнил изнутри и умирал. Сто лет. Всего сто лет...
Впереди были годы по времени Холоми - и сотни лет по времени Мира.
Покуда я спящий. Покуда за мной ни грехов, ни заслуг. Покуда поет из-под спуда душа моя — замкнутый круг."
"Сон о круге", Быков.
Ректор как-то очень уж осторожно стучит кулаком по столу:
- Дырку над тобой в небе , Пондохва, сколько это может продолжаться? С тех пор, как ты в последний раз ушел на каникулы, один профессор, которому ты обещал сдать, вообще умереть успел!
Лойсо насмешливо улыбается и, как всегда, смотрит куда-то сквозь.
- Да я и сам немного удивлен. - отвечает спокойно.
Каждый раз, когда он возвращается обратно, ему докучают расспросами - одними и теми же. Видно, прав был тот старик, нагадавший ему в песках Хмиро жизнь - замкнутым кругом, звонким обручем.
Реальность виднеется как сквозь мутную воду, прошлое путается с настоящим, так что неудивительно, что он пробыл здесь так долго.
Чья-то смерть - это все-таки способ чувствовать себя живым, а значит и образ жизни. Лойсо, наверное, даже подарок им делает, лишая бессмысленной вечности и давая возможность стать кем-то другим. Подарки ведь имеет делать смысл только такие, каких сам не получишь никогда.
Когда ты злишься, для тебя нет ни настоящего, ни прошлого, ни будущего, ни необходимости сходить с ума окончательно в попытках понять, кто ты, есть только ты - бессмертный, злой, пламенный и бесконечно реальный.
Пондохва задумчиво смотрит в белое небо, расчерчиваемое полетом птиц как поле для какой-то странной игры. Долго пребывать в покое вредно, слишком уж легко раствориться в окружающем, как эти грешные птицы, так уже тысячу раз было и сотню будет, но сейчас - нет. Пока тебе больно и ты умеешь злиться - ты жив, а это не слишком большая цена за сладкую возможность существовать, несмотря на то, что время рассыпается в неумелых руках пеплом и реальность не изранить больше, чем ты ее уже изранил, сражаясь с ней и проливая ядовитую кровь.
Лойсо встает с песка, злой и взрослый. Да, сбежал от смерти - только жизнь свою замкнул в круг так, что даже сны об этом.
Пока нельзя выбраться - время ждать и вытряхивать из сандалий песок, зная, что сбежать можно, хотя и непонятно как, ведь...
Так уже было - тысячу раз и сотню раз будет.
Чиффа.
Зяблик
Чиффа.
Чиффа.
Зяблик
Брат мой с перевала,
Что мне делать с сердцем,
Что болеть устало?
- Черный камень
Заменит сердце -
Ай-яй-яй-яй,
Черный камень...
В стенах Высокой Школы Холоми время не чувствуется. Минуты или часы сливаются в одно целое, становятся абстрактным понятием "время". В стенах Высокой Школы Холоми иногда бывает тихо. Тишина понятие субьективное, она может быть наполнена голосами или шумом. В стенах Высокой Школы Холоми тишина становится временем. Оно капает сквозь пальцы и исчезает, впитываясь в ткань мироздания.
В первый раз там шумел лес. Высокий и светлый, наполненный жизнью и радостью предстоящей весны. Я прошелся по нему, глядя на деревья и жмурясь от солнца. Год обучения и наконец-то передышка, каникулы, перерыв. Я старался запомнить каждую секунду, пользовался каждым мгновением.
Через год я видел старость и разрушение. Лес темнел, гнил изнутри и умирал. Сто лет. Всего сто лет...
Впереди были годы по времени Холоми - и сотни лет по времени Мира.
есть ли шанс увидеть имя автора?..